Роза и Крест (СИ) - Пахомова Элеонора (читать полную версию книги TXT) 📗
На душе у Замятина было неспокойно. В ответ на свою просьбу он услышал лишь смех эксперта по оккультизму, который, садясь в машину, показал ему пальцами знак «окей» и преспокойно укатил.
***
Майор вернулся на место преступления. Еще раз обозрел картину и отправился общаться со свидетелем, обнаружившим труп.
Ох, и наговорил же сосед про Соболь!.. Квартиру эту она арендовала уже второй год, являлась сюда в среднем несколько раз в неделю в компании «натуральных самцов», как выразился сосед — упитанный мужчина 52-х лет. Судя по описанию «самцов», майор предположил, что это, скорей всего, стриптизеры из известных московских клубов. «Высокие, мускулистые, на руках и ногах ни одного волоска (что особо удивляло соседа), и волосы у некоторых будто месяц не мытые — слипшиеся и блестящие. Тьфу!».
Приводила самцов Милена, когда по одному, а когда по несколько. С их появлением в квартире начиналась у соседей веселая жизнь: оры-стоны, мебель ходуном. Если вакханалия проходила днем, то еще терпимо, можно выйти погулять или телевизор включить погромче. Если вечером — беда. Квартира соседа от «гнезда разврата» прямо через стенку, слышимость соответствующая, дом-то панельный. Жена Леонида Михайловича (так зовут соседа) в такие вечера сама не своя была. Злилась, психовала, срывалась на муже. А что он сделает? Он пару раз и в стенку стучал, и в квартиру звонил, да кто б ему открыл — разве им до него? Так и жили. «Знал я, что добром эта девка не кончит. И вот, пожалуйста!» — завершил свой эмоциональный рассказ сосед.
Однако в вечер убийства (а Милену убили, предположительно, в районе одиннадцати часов ночи) ни стонов, ни криков — никаких посторонних шумов — из квартиры убитой не доносилось. Леонид Михайлович вообще не заметил во сколько она явилась и с кем. Кто бы сомневался…
Судя по всему, гражданка Соболь (в отрочестве Елена Бобылева) была нимфоманкой. Что-то подобное майор и подозревал, изучая клиентский список Заславского. Профессор запретил секретарше вписывать в базу клиентов диагнозы: вдруг список каким-либо образом попадет в чужие руки — тогда не сносить Заславскому головы, клиенты-то у него непростые. Поэтому напротив имен в базе указывалось лишь кодовое слово, которое в случае чего могло помочь профессору вспомнить историю болезни. Когда майор подготавливал досье, напротив фамилии Соболь прочел слово «секс». Это он точно помнит — предположение насчет диагноза светской львицы в его голове родилось сразу. Тогда еще он отметил про себя, что будь у убийцы такое отклонением, то преступление носило бы сексуальный характер.
А вообще на Милену Соболь в интернете нашлось много информации. Когда Замятин собирал сведения из ее биографии, монитор компьютера пестрил калейдоскопом фотографий: Милена с широкой улыбкой и бокалом в руке на каком-то фуршете; Милена на фоне растяжки с логотипами во время громкого столичного мероприятия (в облегающем, местами прозрачном, платье телесного цвета, расшитом стразами), за тонкую талию ее к себе прижимает солидный взрослый мужчина (нынешний муж); Милена в горнолыжном костюме на фоне заснеженных Альп; Милена шагает по подиуму на показе молодого российского кутюрье; и так далее. Судя по всему, светская львица жила яркой, насыщенной жизнью, как публичной, так и сугубо приватной.
Чего только не узнал майор об этой жар-птице, когда рысью пустился по горячим следам ее убийства. Сегодня он решил непременно встретиться с бывшими мужьями Соболь, коих было два, и нынешним. Вдруг страсть к этой роковой женщине довела кого-то из них до безумия? Тем более что верность своим избранникам Милена не хранила, но при этом обладала некой властью над сильными мира сего, которые один за другим вели ее под венец и исполняли все капризы. Еще двум следакам из его группы предстояло разобраться с любовниками Милены и дружески-родственными связями.
Как выяснил Замятин, первый муж светской львицы вот уже несколько недель безвылазно сидит заграницей. Зато второй — «четкий пацан» с Камчатки, весьма успешно торгующий икрой и морепродуктами, поставляемыми с малой родины, находился в столице. Владимир Березин согласился встретиться с майором в собственном офисе, но с оговоркой: «максимум двадцать минут на разговор». Однако этого времени хватило, чтобы еще больше расширить границы сознания майора, и без того потревоженные рассказами о Соболь. Березин, крепкий молодой мужчина в костюме с отливом и румяным лицом, встретил майора в своем кабинете, сразу перейдя к делу.
— Послушай, майор, ты мужик вроде правильный, я по глазам вижу. Я тебе сейчас на пальцах ситуацию объясню, чтоб понятней было. А то у меня на всю эту канитель с твоим расследованием времени нет, — начал он, нисколько не расстроенный новостью об убийстве бывшей супружницы. — Мне на эту… — он явно подбирал подходящее слово и, наконец, выплюнул — …Милену плевать, и уже давно. За что боролась, на то и напоролась. Я с ней как год назад развелся, так и знать о ней больше ничего не хочу. Меня вообще в холодный пот бросает, стоит мне вспомнить про этот первый и, дай Бог, последний брак в моей жизни. Знаешь, как говорят, хорошее дело браком не назовут. Святая правда. Да! — Березин встал из-за стола, подошел к огромному аквариуму с яркими, чудными рыбками и пульсирующими кораллами. — Да, я презираю эту тварь, но убивать ее — только руки пачкать.
Березин сыпанул рыбам щепотку разноцветных крошек и отряхнул ладони. Рыбы оживились, а Иван Замятин опешил. Он ожидал услышать что-то вроде: «Да! Да я все еще люблю эту тварь, страдаю и ревную! Но убить ее не смог бы». А тут такой поворот!..
— Пойми, если бы я решил ее замочить, то сделал бы все по-тихому, как говорится, перо в бок — и мясо в реку. Искали бы вы потом ее костлявое тельце долго-долго и вряд ли бы нашли.
Березин сделал шаг к большому напольному глобусу, откинул верхнее полушарие, выудил из центра земли бутылку виски. Он разлил жидкость по двум стаканам и вернулся к столу. Один стакан молча протянул майору. Майор поставил угощение на стол, напомнив, что он на службе.
— Зря. А я вот выпью, пожалуй, — Березин раскачивал стакан, глядя, как перекатывается в нем жидкость цвета гречишного меда. — Я ведь, когда женился, думал, что вот, встретил, наконец, женщину своей жизни. Ни с кем мне так хорошо в постели не было, как с ней. Просто космос! Ну, у меня крышу и снесло. Я-то привык девок менять — в обед одна, в клубе вторая, после клуба можно и третью домой вызвать. Разницы между ними никакой, только спортивный интерес. А с Миленой все особенно, запредельные ощущения. Ну, думаю, вот она — любовь, судьба или как там еще… вторая половина. Повел ее в ЗАГС. Ни о каких брачных контрактах даже не думал.
А после свадьбы решил: зачем нам предохраняться? Пусть уж наследника мне рожает. Она, правда, ныла: мол, давай подождем еще годик, а я ни в какую. В общем, стали мы без резины виражи объезжать. Что такое, думаю, кайфа-то нет. Оргазм как оргазм. Такой же, как с другими был. А один раз перед сексом решил я к ней прям в душе присоединиться. Открываю дверь в ванную, а она у раковины стоит, порошок белый в только что распакованный презерватив сыпет. Она всегда во время прелюдии мне резинку сама надевала. И я внимания не обращал, откуда она ее выуживает и как распаковывает. И тут открывается мне такая картина. Я, понятно, у нее из ручонок все выхватил. Короче, порошок тот коксом оказался. Она мне его в презервативы подсыпала, во время секса, он впитывался в мои мягкие ткани — вот и весь секрет космического оргазма. Он же секрет неземной любви, второй половинки прочей херни, которой я свою дурную голову забил.
Березин допил свой виски и потянулся к стакану Замятина. «Точно не будешь?». Замятин мотнул головой. Березин опустошил стакан одним глотком.
— Я три дня после этого с пацанами бухал. Потом домой прихожу. Она сидит в гостиной, ручки сложила, смотрит на меня невинными глазами: «Милый, — говорит, — я так волновалась! У тебя все хорошо?». У меня от этой наглости забрало мгновенно упало. «Да, — говорю, — у меня б… все лучше всех!» — Березин метнулся к глобусу, глотнул прямо из бутылки, ослабил на шее сиреневый галстук. — Схватил я ее за космы, пару раз мордой о столешницу приложил. Если, говорю, ты мне сейчас бумажку не напишешь, что имущественных претензий при разводе ко мне не имеешь, и завтра при нотариусе хоть слово пикнешь, я тебя без суда и следствия приговорю! Ну, моя дражайшая вторая половина утерла кровавые сопли и поняла, что со мной лучше по-тихому разойтись. Ни копейки она от меня при разводе не получила. Уползла от меня эта гадина ни с чем, и я забыл про нее, как про страшный сон. Вот тебе Fame fatale. Если б я ее и грохнул, то сразу, а не через год, я парень горячий, но отходчивый.
